Факты истории Увельского района

Жизнь любого человека: крестьянина или рабочего 20 – 30-х гг. – это не только труд, но и отдых: развлечения, культурная жизнь. Конечно, в то время (да и сейчас тоже) в деревне не было таких возможностей отдохнуть, как, например, в городе. Но, как говорится, «Кто ищет, тот всегда найдет!»

Цивилизация, хотя и с опозданием, но добралась и до уральской глубинки. В 1933 г. в одном из сёл Увельского района была запланирована аж «установка кино»! (К слову, в Челябинске первый «электротеатр «Люкс» начал работу ещё до революции.) Специально для детей и подростков устраивали просмотр детских фильмов, спектаклей. Были пришкольные и самостоятельные библиотеки, с литературой, подобранной специально для детей, с учётом их возраста.

Теми же достижениями человеческой мысли могли пользоваться и взрослые. Для них были отдельные избы-читальни, постоянные и передвижные библиотеки. Книги, прежде чем попасть на полку библиотеки, тщательно отбирались специальной комиссией. Естественно, что к общественному пользованию не допускались издания, не вписывающиеся в культурную политику партии. Однако вполне возможно было найти литературу себе по вкусу: и знаменитых А.С. Пушкина («Борис Годунов») и И.С. Тургенева («Однодворец Овсянников»), и незнаменитого Толстова («Основы борьбы с засухой»). Но, безусловно, что главными не только в стране, но и на стеллажах всех библиотек оставались В.И. Ленин («Новый курс»), Г.Е. Зиновьев («Проблемы германской революции») и др.

Кстати, всё это предлагало местное издательство «Урал-книга». Помимо литературы, для политико-просветительской работы среди крестьянства, использовали музеи, выставки, народные дома, стенные газеты. Безусловно, это не означало, что всё вышеперечисленное было в каждом населённом пункте.

Коммунист Жеребцов настолько вдохновился идеями социализма, начитавшись о них в книгах, что даже агитировал своих односельчан ехать на Северный Кавказ, чтобы там его строить [Ф. 229 Оп. 1 Д. 123 Л. 242 – 244].  Как видно, агитация, проводимая партией посредством просвещения слабообразованного слоя населения, приносила свои плоды.

Для просвещения народа, особенно удобно это было для тех, кто не умел читать, проводили лекции. Причём иногда, на весьма философские темы: «Происхождение Вселенной», «Происхождение человека», «Происхождение религии», «Общество будущего» [Ф. 170 Оп. 1 Д. 32 Л. 319].

Регулярно проводились праздники, нацеленные как на культурно-развлекательный процесс, так и на агитационный. В такой неформальной обстановке партии было легче сблизиться с крестьянскими массами, повысить популярность своих взглядов среди них, завербовать новых членов. Традиционными праздниками с 20-х годов в увельских селениях были:

• «Книга – красноармейцу»;
• «День леса»;
• «1 мая»;
• «Сабантуй»;
• «…-ая годовщина Октябрьской революции»;
• «Праздник мобилизованных;
• «Неделя книги красноармейцу»;
• «День Урожая»;
• «Комсомольское рождество» под лозунгом: «Значение науки в борьбе с религией»  и другие [Ф. 170 Оп. 1 Д, 140 Л. 5].

Самими крестьянами издавались стенгазеты, в основном посвящённые своим колхозно-хозяйственным и партийно-политическим  достижениям. Назначались люди, ответственные за эту работу, и за ошибки, допущенные в газете, могли сделать выговор или «поставить на вид». Например, Петрову Дмитрию Ивановичу – ответственному за выпуск стенгазеты во время посевной кампании – «поставили на вид» за допущенную в ней политическую ошибку [Ф. 229 Оп. 1 Д. 122 Л. 403].

Ещё одним популярным «творческим занятием» у колхозников было написание разного рода листовок. Причём, среди них встречаются и сатирические, как, например, рассказ очевидца о «бедной лошадке» , так и весьма серьёзные, в которых были призывы «ПРИВЛЕЧЬ НЕГОДЯЯ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ» [Ф. 229 Оп. 1 Д. 122 Л. 570].

В протоках чисток довольно часто встречаются вопросы, относительно того, читают ли коммунисты какие-нибудь газеты. Через ответы выясняется, что самыми читаемыми газетами коммунистов Увельского района были: «Правда» (а кто бы сомневался!), «Вперёд» (Троицкая окружная газета, активно призывавшая писать в неё письма), «Безбожник», «Беднота». Из журналов, в основном «Огонёк». Но этого было недостаточно. В районе проводились различные акции для преодоления этой проблемы. Например, в январе 1929 г. проводился «двухнедельник» по подписке. Районные власти требовали «вербовать» подписчиков, определив «контрольную цифру» на район в 1450 экземпляров, и требовали увеличить «подписчиков на газету безбожника» [Ф. 229. Оп. 1. Д. 43. Л. 3].

В сборнике документов «Крестьянские истории: Российская деревня 20-х годов в письмах и документах», в котором опубликованы письма в «Крестьянскую газету»  [4; стр. 168], нам встретилось письмо и от крестьян Троицкого округа. Их волновал вопрос о мягкости наказания конокрадам, они требовали применения к ним высшей меры наказания. Так что южноуральские крестьяне иногда не только читали, но и сами писали в газеты.

Но, в целом, к сожалению, чаще на вопрос комиссии, о том, читает ли коммунист газеты, он отвечал, что не умеет читать. «Не читаю, т. к. я плохо в них разбираюсь. Как проводите работу среди женщин? Отв. Провела среди женщин подписку на газеты и журналы» [Ф. 229 Оп. 1 Д, 126 Л. 268]. «Нет. Я не умею читать, только могу расписываться» [Ф. 229 Оп. 1 Д. 123 Л. 107 – 108].

В архиве, нами была найдена листовка, отпечатанная в типографии, в которой содержалась некоторая информация о количестве неграмотных в Троицком округе: «Наш Троицкий округ является одним из отсталых округов с 32.000 неграмотных на 112.000 общее количество населения и эти неграмотные охватывают до десятка мелких национальных меньшинств» [Ф. 229 Оп. 1 Д. 118 Л. 88]. Округ, конечно, не район. Но в сельскохозяйственном Увельском районе, где подавляющее большинство было русскими людьми, уровень грамотности был чрезвычайно низок. Так что искать малограмотных среди «нацмен» с нашей точки зрения неправильно.

Одно дело, что неграмотные были, а другое, что некоторые из них занимали важные посты в управлении колхозами, сельсоветами, кандидатскими группами. «Самоучки» Никити  М.В. был секретарём кандидатской группы при коммуне «День коллективизации» [Ф. 229 Оп. 1 Д. 126 Л. 8 – 9], Гостев И.С. работал сначала весовщиком, продавцом, а с 1932 г. стал Председателем Сельпо [Ф. 229 Оп. 1 Д. 125 Л. 84]. Многие заканчивали сельские школы или только несколько классов, но как-то трудно представить себе управляющего чем-либо или кем-либо, который получил только элементарные умения читать и писать (да и то, как видно по документам, делали это весьма безграмотно!). Не удивительно, что ошибки при расчётах были повсюду: и в столовой, и при начислении зарплаты, и в магазине. Пожалуй, ярчайшим примером уровня грамотности, а точнее безграмотности, можно привести заявление Агаркова Ф.Ф. [47]. (Просьба: людям со слабым сердцем не смотреть его, во избежание осложнений со здоровьем!).

Редко, но даже среди проходящих чистку коммунистов встречаются люди, окончившие какие-нибудь училища или техникумы. Как правило, выяснялось, что практически все они – приезжие.

Партия, конечно же, понимала всю значимость образования населения. Ведь еще В.И. Ленин говорил: «С народом неграмотным, народом некультурным победить нельзя». И действительно, о каком строительстве социализма могла идти речь, если основная часть населения страны не умела  писать и читать! Поэтому, одной из первых забот партии, после окончания гражданской войны, стало образование. Партии нужно было не просто ликвидировать безграмотность, а воспитать новое – советское – поколение.

Одна из первых послереволюционных школ была открыта в селе Н-Увельском в 1918 г. после национализации двухэтажного кирпичного дома купца Анциферова. На втором этаже здания начала работу школа II ступени (7 классов), которая шестью годами позже была преобразована в школу крестьянской молодежи (ШКМ). В ШКМ учились дети не только села Н-Увельского, но и окрестных деревень, так как большое значение школа придавала обучению навыкам сельскохозяйственного труда.

Школьники часто оказывали помощь при проведении сельских работ. В постановлении Бюро Увельского РК ВКП(б) и Президиума Рай КК РКИ от 29 апреля 1933 года предлагалось: «Предложить партячейкам широко перенять образцовую работу на севе Кичигинской школы взявшей обязательство произвести ручной посев подсолнуха школьниками в количестве 80 гектар и регулярно участвующими после занятий в школе по очистке полей от сорняков и стеблей подсолнуха» [Ф. 229. Оп. 1. Д.13. Л. 78 – 79].

Вместе с тем, необходимо отметить, что в школах района, особенно в период коллективизации, прочно прижился классовый подход. Характерным примером времени является найденное нами в архивных документах 1929 г. письмо А.И. Федотова, которого исключили из ШКМ «как чуждый элемент», за то, что отец Федотова был атаманом станицы. Юноша написал трогательное письмо в Увельскую ячейку ВКП(б) с просьбой пересмотреть решение: «Причина моего исключения та, что якобы я как сын атамана. Я от своего отца остался 2-х лет, и его совершенно не помню. Всё время воспитывался с одной матерью. Наиждивении которой кроме меня ещё было 3-е, итак наша мать воспитывала 4-х. Стремилась нас учить, добывая средства своими мозолистыми руками. В результате чего потерпела потерю здоровья. <…> Я-же ни когда ни отрывался от массы и общественной работы, и все возлагающиеся на меня работы выполнял» [Ф.229. Оп.1. Д. 43. Л.181 – 182].  На заявлении написано: «Отказать. 20. Х11. 29г.»

Итак, с нововведениями или без них, но система образования в районе начинала формироваться. С этой точки зрения воспоминания учителя С.Н. Данетова являются бесценным источником информации, и мы вновь обращаемся к ним. С 20-х годов повсеместно в районе создавались школы, в которых, согласно политике «ликбеза» обучались и стар,  и млад. Поработав в коммуне, как грамотный человек, Степан Николаевич был назначен в начальную школу на хуторе Колбино. «В школе обучалось 37 уч-ся в 1-2 и 3 классах одновременно, а в 4 класс дети ездили в Половинскую нач. школу. Возраст детей был разнообразен, от 8 лет и до 16, у некоторых мальчиков уже пробивались усы, голос грубел» [6].

Учитель описывает все сложности быта своих учеников: одеяние «из самотканого холста (подобно мешковине)», «чай, сахар совершенно отсутствовали в семейном быту, их заменяли травы, пареная свекла или тыква, а летом – ягоды. Хлеба досыта не ели. А вот учиться старались». Далее он объясняет, что двигало «стремлением к познанию» – «чтобы овладеть трактором, комбайном, а их в нашей коммуне было два» [6].

Мы согласимся, что это действительно могло стать стимулом. Техника на сельских полях даже в 30-е годы была диковинкой.

Ещё один весьма красноречивый факт описывается в указанных воспоминаниях о «темноте» сельских жителей. Работая в одной из увельских школ, С.Н. Данетов рассказал детям о пуске трамвая в Челябинске (1932 год). Дети передали рассказ об удивительной машине дома, на что одна из мамаш заявила: «Пусть он вам не врет, что вагон сам по рельсам ходит, мы каждый день видим: вагоны тащит паровоз. Железная то дорога от нас видна». Узнав о разговоре, учитель подумал: «Необходимо это недоверие у детей развеять до основания» и вывез их в Челябинск, где прокатил детей на трамвае, на автобусе, свозил на строительство ЧГРЭС, ЧТЗ. Вернувшись, дети без остановки с восхищением делились полученными впечатлениями с близкими. После этого, одна из родительниц, поблагодарив учителя за заботу о детях, сказала: «Наши дети, Степан Николаевич, теперь уже больше нашего знают. Чего мы могли знать, если родились в лесу, молились пеньку, школы не было, откуда мы могли что узнать?» [6].

Согласимся здесь с тем, что хоть какие-то плюсы в деятельности новой власти по отношению к сельским труженикам мы можем увидеть.