Факты истории Увельского района

 Великий русский поэт А. А. Блок просил, чтобы его биографию изучали по его стихам, а мы по народному поэтическому творчеству можем проследить отношение масс к Советской власти. Уже в 1920 году о власти большевиков в южноуральской глубинке сочиняли следующее:

«…А теперь, что стало братцы,

Посмотрите, каково —

Собралась повсюду шатья,

И пошло лишь баловство.

 

Было у нас и государство,

Был маломальный русский царь.

Мы знали родину с из малолетства

И жили все как в старь…

 

Где сидел царь Николаша,

Где везде порядок был…

 

Ленин с Троцким власть забрали,

Разорили весь народ,

Хлеб дочиста отобрали,

До скота дошёл народ.

 

Отобрали масло, яйца,

Взяли кур всех на учёт.

Вместо мяса дали зайца,

А сулят всем дать нам мёд…

 

От советской власти стонет

Вся Россия, весь народ.

В грязь она всё глубже тонет,

Торжествует всякий сброд.

 

И пока коммуны бремя

Придавило тяжко нас,

Непридёт к нам лучше время,

Не спасёт оно всех нас».

Этот фрагмент мы цитируем из информационных сводок Губчека о политическом, военном, экономическом состоянии дел в Челябинской губернии [Ф. 77 Оп. 1 Д. 127]. Автор (или может авторы) данного стихотворения передаёт все основные проблемы, возникшие в результате прихода к власти большевиков: отсутствие порядка в стране, ужасы продразвёрстки, торжество «сброда». Какой же урон был нанесён крестьянскому хозяйству в те годы!

Или вот, из другой «народной поэмы» 1920 года  – «Рассказ старого деда» [Ф. 77 Оп. 1 Д. 127]:

«…Что нам нужно только

Мы имели всё

Было хлеба сколько

Нам на прожитьё.

Мы имели лавки

Фабрики купцы…

 

…И жили мы свободно

Трудившись и любя

Не одевались модно

Людцкую лень клиня…

 

…Миг жёны всё покидали

Законных всех мужей

Мужья от жён сбежали

Бросили детей…

 

…Каким то коммунистом

Заделался Иван

Считается артистом

А ведь болван болван…».

Следует отметить, что подобного рода сочинительством занимались явно образованные люди. «Рассказ старого деда» – это переработанное произведение А.К. Толстого «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева». Неграмотность и нескладность в некоторых частях этих «произведений» возникла, скорее всего, при перепечатывании сотрудниками ЧК этих рукописных листовок. 

В процитированных строках видны, пожалуй, самые актуальные проблемы большевистской власти. Раньше, при каком бы плохом царе ни жили, но  крестьяне имели и хлеб, и возможность его заработать. Жили свободней, чем при коммунистах, трудились спокойно, заводили семьи. Когда же большевики пришли к власти, они стали разрушать «кирпичики» общества – семьи. Распадались семьи, терялось уважение друг к другу, теперь не надо было почитать старшего. Стали появляться сироты при живых родителях, потому что детей просто бросали, уходя из семьи. Рушились традиции, падала нравственность…

В коммунисты зачастую пошли люди далёкие от политики: «артисты», «болваны», авантюристы. В последствии, это привело к необходимости чистки партии и не один раз, как мы это видим.

Ещё одно, более жесткое стихотворение, обнаруженное губернской ЧК в ноябре 1920 г. несёт в себе призыв к бунту:

« Поднимайся, люд крестьянский,

Всходит красная заря

Сбросим Троцкого оковы,

Сбросим Ленина-царя».

Таково было отношение к власти в самом начале её пребывания в России. Однако, и спустя годы, отношение к большевикам практически не изменилось. Видно, пророческими оказались стихи 20-х гг.  Просто в 30-е гг. говорить плохо о власти стало уже крайне опасно. Раньше трудящихся угнетали цари, теперь их угнетение сменилось на большевистское. Для крестьянина особых изменений не произошло. «Свобода большевиков», в представлении многих трудящихся – это свобода от царя и «кандалы партии» [Ф. 170 Оп. 1 Д. 673 Л. 25].

Хотя существовало и другое мнение на этот счёт. В воспоминаниях активного коммунара С.Н. Данетова, мы встречаем много восторженных и благодарных слов «родной партии и правительству». Мы можем понять его чувства, та как этот человек смог вырваться из «беспросветной батрацкой нужды» только благодаря новой власти. Он смог получить хорошее образование и стать уважаемым сельским учителем.

Но, работая с его воспоминаниями, нам показалось, что «между строк» иногда сквозило иное… Например, С.Н. Данетов вспоминает, что 1931 г. выдался засушливым, и всё посеянное весной взошло лишь дождливой осенью, но вызреть, конечно, не успело. Собрав «урожай», столкнулись с другой проблемой: «зерно стало в ворохах нагреваться сильно», тогда его развезли по домам коммунаров (всё равно такое для сдачи государству не годится), которые просушили зерно, смололи, тем и питались.  «Картофеля выдали немного, травы запасли (лебеды, просянки), грибов насушили и насолили вдоволь. От коммуны выдавали изредка что-то подобное, муки из отходов. Но зиму прожили…» [6]. Зима 1931 года. Уже пошёл 15-ый год советской власти. Разве же так должны были жить крестьяне – кормильцы страны?!

Другой эпизод из воспоминаний Степана Николаевича касается 1932 года, (также неурожайного в Увельском районе). Спасла другая культура – подсолнечник. «А как этот подсолнечник помог людям зиму перебиться, не ощущая сильного голода» (выделено нами) – вспоминает автор. Нам так и хочется воскликнуть: «Да что же это государство с крестьянином делает!» Степан Николаевич вспоминает далее, что дети на занятия в школе стали каждый день приносить семечки: «Хотел было я им запретить, да подумал, что голодно им – пусть грызут. Разрешил. Поставил условие: «Грызите только в перемену и на пол не ронять шелухи» [6].

Думаете это всё примеры «почитания» советской власти сельским учителем? Конечно же, нет! Про тот же подсолнечник: «Женщины толкли семячки подсолнечника и стряпали хлеб, примешивая к ним траву, картофель». Или ещё «лучше»: «…осенью попытались было дать муки авансом, но вечером же этого дня собрали собрание, на котором потребовали немедленно вернуть полученную муку. <…> Как растревожили, особенно, матерей, дети просят кушать, а тут дали и отбирают сразу же. <…> на следующий день муки в коммуне не было, - сдали в государство, план то не выполнялся, так и членам коммуны объяснили. Вот такие были обстоятельства, – хлеб был нужен государству (выделено нами), техники было мало ещё, урожайность низка и план хлебосдачи не выполняли» [6]. После подобных рассуждений, возникает впечатление о том, что государство само по себе, и люди, живущие в нём, сами по себе, они совсем не государство. Тогда кто? Других мыслей, кроме как о втором крепостном праве у нас не возникает.

Кстати, в это же время Увельский Райком партии рассматривал вопрос «о содержании секретарей колхозных ячеек зарплатой и продовольствием» [Ф. 229. Оп. 1. Д. 13. Л.189].

Подводя итоги нашему рассуждению об отношении селян к власти, хочется отметить, что мы в процессе проведения исследования не обнаружили фактов действительно уважительного отношения к органам власти от государственного до поселкового уровней.